Квинт Лициний - Страница 28

Мама небрежно отмахнулась:

— Ну, это понятно, как иначе-то?

Я задохнулся от неожиданности. Как может быть иначе?! Да легко, мать-перемать… Перед глазами внезапно поплыла красноватая пелена ярости, и я сцепил челюсти, что бы из меня не вырвалась полыхнувшая ненависть. Вдох-выдох, вдох-выдох…

— Э, ты чего? Дюш?

— В ухе стрельнуло что-то… — для убедительности я потер правое ухо, — все, прошло. Так вот, меня сегодня с физры пораньше отпустили, и я с Тыблоком обедал. Она сказала, что у меня всё окей, если не съеду в последней четверти сильно.

— Готовься, — говорит мама спокойно, — будем три шкуры с тебя спускать.

— Всегда готов! — вскидываю руку. Учебой меня теперь испугать сложно. Так бы вот всю жизнь учился бы и учился…

Долгожданный скрежет ключа в замке раздался, когда по «Времени» показывали награждение хоккеистов ЦСКА золотыми медалями. Я, впившись взглядом в экран, рассматривал молодые лица легенд — Харламов, Жлуктов, Фетисов, Цыганков, Петров, Михайлов, Викулов, Лутченко, Третьяк…

Мама, радостно взвизгнув, опрометью бросилась в коридор и повисла на папе, я терпеливо пристроился позади. Потом дошла очередь и до меня, и я, привстав на цыпочки, вдыхаю знакомый запах трубочного табака и дивлюсь отсутствию привычной седины в бороде.

Оторвавшись, рассматриваю внимательнее. Папа молод, бодр, элегантен и окружен каким-то нездешним флером, слегка выпадая из советского антуража. Пожалуй, выражением глаз: сквозь радость встречи и облегчения от окончания дороги просвечивает лёгкое недоумение и какая-то светлая тоска по мельком увиденному, как у мальчонки-подпаска, издали посмотревшего на игры приехавших в именье на лето барчуков — ему в эту сказку попасть не светит при любом раскладе.

Память выбрасывает на поверхность строки: «в глазах оленей призрачных горит как дальний свет та дикая Америка, которой больше нет». Ну, нет и нет…

Я ещё раз взглянул отцу в глаза и принял на себя ещё один долг, которым так часто пренебрегал там. А для начала пусть испытает радость от дарения подарков любимым.

— Пап, пап! Мы по тебе скучали! Мама так вовсе места себе не находила — видишь, как меня в сердцах шлепнула? Признавайся, что ты нам привез?!

Папа, смеясь, обнимает нас вместе, потом пытается провести медицинский осмотр прямо в коридоре.

— Да всё в порядке уже, — уклоняюсь я, — всё прошло, как с белых яблонь дым. Давай, сим-сим, открывайся, мама извелась вся!

— Да-да, — подключается мама, нетерпеливо приплясывая, — иначе никакого ужина!

Папа сокрушенно тянет носом запах, потом начинает, радостно блестя глазами, одаривать эксклюзивом. Ну да, по советским меркам — выше только звезды. Маме достался маленький флакончик какой-то туалетной воды, кусок ароматизированного мыла и что-то из предметов нижнего туалета. Она в ответ одарила папу восторженным поцелуем и с повизгиванием унеслась в комнату для примерки.

Мне же торжественно вручен брусок двухкассетного магнитофона, десять 60-минутных кассет Super chrome, кассета для чистки головки, футболка с трилистником Адидаса и пять одноразовых шариковых авторучек Bic.

— Ууу, здоровски! Спасибо, пап, — старательно изображаю восторг, практики лицедейства у меня в последние дни было предостаточно. — Ого, израильская, — я указал на синюю шестиугольную звезду на этикетке футболки.

— Хм, — папа с сомнением разглядывает политически неблагонадежную полоску ткани, — не заметил. Спороть бы её надо…

— Зачем?

— Скажут, что экономически поддерживаем противника.

— Ага, туалетную воду от страны — члена НАТО, можно, а футболку из Израиля — нет?

— Эх, Дюш, кто может знать заранее, что этим дубам в голову придёт? На твою детскую демагогию всегда найдется демагог с тридцатилетним стажем, которой с ссылками на Маркса с Лениным как дважды два докажет, что ты — враг народа и сионистский диверсант, да так ловко, что ты и сам в это поверишь.

— Ничего у меня не детская демагогия, а самая что ни на есть настоящая… Спарывать?

Папа ещё раз взвешивает на чутких внутренних весах все обстоятельства и махает рукой:

— Оставляй. Только никому не хвастай, тогда можно будет сказать, что не обратили внимание.

— Окей. А себе что взял?

— Да ничего. Что там брать-то на эти недельные командировочные? Да ещё подарки для работников ЦК надо купить, а то в следующий раз на конгресс могут и не послать… Хорошо хоть им не много надо, тех же авторучек Bic вязанку да шоколадку начальнице.

— Занес уже?

— Угу, сегодня прямо из аэропорта туда и заехал. Прошелся по кабинетам, поулыбался, раздал, да выклянчил у теток проездной на самолет до Ленинграда, а то бы только завтра поездом приехал. Со Старой площадью надо дружить…

Я разложил привезенные подарки на своем столе: магнитофон, стопку кассет, пучок шариковых авторучек, вражескую футболку — и разглядываю это, постепенно наливаясь злостью. Нет, не понимаю… С какой стороны не посмотри, всё равно не понимаю. Ладно, были люди идеи. Но ведь многие отказалось от своей страны ради возможности покупать это барахло. Похоже, нас развели, как индейцев северной Америки, за горсть бус и несколько зеркалец.

Вскинул глаза на своё отражение в тёмном стекле. Лица не видно, только контур упрямо наклоненной вперёд ещё детской фигуры. Эх, малыш… куда ты лезть собрался? Это колесо тебя разотрет и не заметит. Может, ну его нафиг?

Я устало встал и отвернулся. It's been a hard day's night, I should be sleeping… Завтра, всё завтра…

Квинт Лициний - Страница 28

Глава 4